Туманный берег - Страница 13

- ... Все это глупо, но я должен сказать. Я люблю вас, Олеся. Это неважно, что вы ответите... То есть, важно, но я знаю. Заранее знаю. Поэтому не отвечайте... Лучше я спрошу о другом: мне сказали в агентстве, что скоро у вас день рождения, не могли бы мы отметить эту дату вместе? Нет, я ни на что не претендую: просто посидим в ресторане, выпьем немного вина.

- Господин Райдер, - она с легким вздохом повернулась и посмотрела прямо в его водянисто-серые глаза, - мне очень лестно все, что вы говорите, однако, я не могу принять ваше приглашение. Вы - прекрасный человек, обаятельный мужчина, но нам лучше сохранять чисто деловые отношения. Как бы мы друг к другу не относились.

- Значит, я не могу надеяться?

- Наверное, нет, - Олеся нерешительно помотала головой, и кленовый "вертолетик", завертевшись в воздухе, спланировал на землю...

В тот день они расстались раньше обычного. Олеся непрофессионально сослалась на головную боль, хотя, в общем-то, это было не нужно. И он, и она явно ощущали потребность в одиночестве.

Тим должен был подумать о своей "темной воде", а она - о том, что происходит. Об этой его несчастной любви, свалившейся на нее, как ворох роскошных, но ненужных цветов, о том, что давным-давно никто не говорил ей таких слов, о том, что Вадим сегодня, наверняка, опять придет пьяным...

Так, кстати, оно и оказалось. Бокарев заявился без двадцати семь с четырьмя бутылками пива "про запас" в серой спортивной сумке. Грохнул сумкой о пол, спросил с порога:

- Ну, и как там наши дела с перспективными англичанами? Снова пускал при виде тебя сладкие слюнки?

- Нет, не пускал, - коротко бросила она, досадуя на то, что рассказала Вадиму о чувствах Тима. - Через три дня он уезжает.

- Страдаешь?

- Перестань, пожалуйста. И иди ужинать.

- А у меня для тебя приятная новость, - он встал в дверном проеме, слегка наклонившись вперед и упершись обеими руками косяки. - Никакой свадьбы мы, скорее всего, устроить не сможем, потому что господин Сергеев предложил мне написать заявление "по собственному желанию". Или может твой Райдер фунтов стерлингов подкинет?.. Как тебе новостишка, а? Зарегистрируемся, покушаем салата из крабовых палочек, посмотрим телевизор и ляжем спать.

Олеся молча поставила на стол тарелку с макаронами, нарезала хлеб, включила в розетку чайник. Вадим пинком подвинул к столу табуретку. Сел, обхватил голову руками.

- Если бы ты знала, как мне плохо, - голос его был глухим и больным. Говорю тебе гадости, мучаю тебя. Зачем? Зачем я, вообще, тебе сдался? Права твоя мама: ты вполне могла выйти за бизнесмена или дипломата. За своего Тима Райдера, в конце концов. А вынуждена будешь влачить существование в этой однокомнатной халупе. И все из-за того, что однажды связалась со мной... Ну, скажи, что мне для тебя сделать?

- Перестать ныть! - она сама не ожидала от себя такой жесткости. Только перестать ныть - и больше ничего. Во-первых, торжественный банкет по случаю свадьбы - это не так и важно, во-вторых, скоро я получу деньги по контракту...

- Все-все-все! Можешь не продолжать. Жалкий несчастный нытик тебя понял! Сильная ты моя! Самостоятельная моя! - Вадим спокойно встал, вывалил хлеб в тарелку с макаронами, накрыл одну тарелку другой. - За ужин спасибо. Жди и я вернусь!

Олеся и понять толком ничего не успела, а входная дверь уже хлопнула. Выскочив в коридор, она обнаружила, что нет ни кроссовок Бокарева, ни его куртки. Вернулся Вадим через полтора часа. Не разуваясь, прошел в комнату. Вывалил из карманов на диван две золотых цепочки, кольцо, серьги - все ещё в пакетиках, с бирками ювелирного магазина. Залез в оттопыренный нагрудный карман рубахи, вытащил коробку с духами. Шутовски поклонился, указал рукой на диван, объявил:

- Тебе на день рождения, несравненная! Я больше не ною. Видишь, я теперь обеспечиваю тебе достойное существование. Твоя мамочка может быть довольна... И это ещё не все! Это только начало!

- Где ты взял деньги? - спросила она побелевшими губами, чувствуя, как каменной тяжестью наливается низ живота.

- Украл, - он пожал плечами так, будто говорил что-то само собой разумеющееся. - Я же обещал, принцесса, что все сделаю для тебя: унижусь, убью, украду. Просто взломал кабинет Сергеева, открыл сейф и взял деньги. Изменил квалификацию. Или повысил? Был хороший программист, которому платили копейки, а стал вор, который легко может купить своей невесте кольцо с изумрудом. Ты рада? Ты этого хотела? Ты этого добивалась рассказами о своем англичанине? Ты на это намекала?

Олеся обхватила руками плечи и тяжело опустилась прямо на пол. Воздух перед глазами дрожал, как будто где-то совсем рядом горел костер.

- Что ты наделал? - слова сухо царапали горло. - Что ты наделал? Вадька!.. Ты хоть понимаешь, что ты сделал?!

- Моя королева недовольна?

- Я не знаю... Я не понимаю...

- Все ты понимаешь! Только, похоже, такой расклад тебе тоже не нравится. Ну, так звони своему Рокфеллеру, скажи, что жених у тебя - вор, пожалуйся на жизнь - он тебя приласкает. Он ведь не ворует и не жрет макароны, он ворочает деньгами и кушает устриц... Позвони! Поплачься! Попросись замуж, сделай аборт.

- Замолчи! Я прошу тебя, замолчи! - она впилась ногтями в собственные плечи так, словно хотела прорвать тонкий трикотажный джемпер. - Наверное, все ещё можно исправить?.. Я даже подумать не могла, что тебе так плохо...

Вадим коротко хохотнул и рванул с тумбочки телефон. Трубка упала, тяжело стукнув о деревянный угол:

- Звони, я тебе сказал! Как там? "Редиссон-Славянская"? "Космос"? "Интурист"?.. Где твоя записная книжка? Давай-давай! А то я сам позвоню. Надо же как-то устроить твою судьбу, а то ты всю оставшуюся жизнь будешь демонстрировать мне свое благородство. Устал я от этого! И от тебя устал! Мне твоя рожа красивая уже хуже горькой редьки. Понимаешь ты это? А?