Туманный берег - Страница 90

Марина насторожилась. Она ждала этого вопроса и теперь думала, как бы ответить так, чтобы её версия прозвучала и гладко и правдоподобно. Да ещё чтоб не скинули с балкона, прямо с пятого этажа.

- Нет. Она не в тюрьме, она сбежала.

- Куда?

- А я знаю - куда? Сидела у меня, плакала: мол, если и не расстреляют, то на пятнашку точно посадят. Взяла ребенка и смоталась. А обвиняют её зря. Не того сажать надо.

- А кого? Меня? Я понять не могу, чего ты ко мне-то прицепилась? Наталья зло искривила губы.

- К вам? Да я к вам не прицепилась. Я просто ищу... просто думаю, как Лиле помочь... А это покушение на вас, потом, то что вы пропали так неожиданно... Я думала, может вы убийцу знаете, и он вам угрожает. Так тогда бы мы вместе в прокуратуру пошли. У меня бандиты есть знакомые, защитят если что. По крайней мере, по дороге убить не дадут...

Врала она вдохновенно. Так вдохновенно, что удивлялась сама. И про знакомых бандитов, и про свою святую уверенность в невиновности Слюсаревой. Та слушала, напряженно о чем-то размышляя. Потом задала один вопрос, но совсем не тот, которого ждала Марина:

- А что за бандиты? Откуда?

- Какая разница откуда? Просто надежные ребята и со связями. Могут реально помочь.

- Крутые?

- Это смотря с чем сравнивать. Ну уж точно не те, которые с коммерческих палаток дань собирают.

Наталья провела обеими руками по своим жестким темным волосам, собрав их в пучок на затылке. Пробормотала себе под нос:

- Крутые, крутые... Все кругом крутые, пока до дела не дойдет...

Марина уже жалела, что заговорила о бандитах. Жалела, что не заорала тогда возле телефонной будки - побоялась выглядеть нелепо и смешно. Жалела, что надела босоножки на неудобных каблуках - вдруг придется бежать?

Наконец, решилась спросить:

- А чего вы хотите? В смысле, бандиты тут при чем?

- В смысле, что мне тоже помощь нужна - не только твоей подруге... Опять же, если ты не врешь...

Слюсарева немного помолчала: полная её грудь часто вздымалась под просторной пестрой майкой. Испытующе взглянула на Марину. И тогда Марина с тоскливым ужасом поняла, что Наталья ещё и пьяна: зрачки её подрагивали, губы подергивались в нелепой шутовской ухмылке.

- Помощь мне нужна. Чего смотришь? А денег нет, чтобы бандитам платить. Да и как я приду - вот так, "тетя слева из ниоткуда"?.. Пить будешь?

- Буду, - согласилась она, скорее из страха. Хозяйка встала, побрела по коридору, оставив свободным путь к бегству. До входной двери было каких-нибудь несколько шагов, но Марина продолжала сидеть на табуретке, вцепившись одной рукой в край столешницы.

Вернулась Наталья с пластиковой бутылкой очаковского "Джин-Тоника", выставила её на стол, достала из навесного шкафчика две чашки в цветочек. Плеснула в одну и другую - неровно, расплескав половину на стол. Снова села и пригорюнилась.

- Плохо мне, - сказала и вздохнула, как больная собака. - Ты вот о подружке заботишься, спасаешь её, а на меня всем наплевать. Райдера вон убили - всю Москву на уши поставили, а меня убьют - и не вспомнит никто.

- Кто вас убьет? - поинтересовалась Марина несмело. - Вам угрожают, да?

- Да... Только к подружке твоей это отношения не имеет. Зря ты время на меня потратила, деваха... Тимку жалко, хоть и козел он был. Но меня ведь на следствие таскали только из-за того, что я его жена бывшая. А так я и не знаю ничего.

- Но покушение...

- А что - покушение? Британец мой великий тут ни при чем. Не из-за него меня шибанули. Я так загрузилась сначала, когда в милиции обо всем узнала, а потом пораскинула мозгами. Ну, что я, кто я, чтобы меня убивать? Я же и не мешала никому, и не знала ничего... Нет, в переулке меня за мои собственные дела подкараулили... Ты джин-тоник то пей. Он нормальный, не подделка какая-нибудь. И градусов всего чуть-чуть: не опьянеешь. Газировка и газировка.

Марина отхлебнула из кружки. Разговор получался неожиданно интересный и, вроде бы, совсем не страшный. Сейчас важно было вести его и дальше в верном направлении. Но Наталье, размякшей и покрасневшей, не требовалось понуканий.

- Извини меня, что я на тебя так накинулась, - она шумно вздохнула. Я ведь не знала, что ты из-за подруги. Думала - ты от него... Вовчик хочет меня убить. Он и по голове шарахнул. Не добил вот, так лучше бы, думаю, добил. По крайней мере, сразу... Знаешь, он за что второй раз сел? За то что мужика два раза ножом пырнул, да ещё и поотрезал все к чертовой матери: к бабе какой-то приревновал!

Теперь Марина уж точно ничего не понимала. Какой Вовчик? Какой мужик?

- Наташа, я что-то не очень соображаю.., - начала она.

- Всяко, не соображаешь. Значит, не врешь... Вовчик есть один у нас такой в Железнодорожном. Зек. Лет пятьдесят ему, наверное, из них двадцать пять сидел... Хрен ли его принес тогда в "Прибой"? А рожа! Ты бы видела, какая рожа у него паскудная! А воняет! Наверное, зубы у него до кишков прогнили!.. Зовут-то тебя, кстати, как?

- Марина.

- Марина... Вот слушай, Марина. Тебе говорю то, что собственной матери не сказала - тем более, милиции. Тетка только знает, Эльвира, но она человек надежный. Зубы будут клещами рвать - ничего не скажет... Прикопался ко мне этот Вовчик в баре. Я сначала хихоньки-хаханьки, мол, отстаньте мужчина, я замужем...

- А вы, правда, замужем? - спросила Марина, хотя уже знала, что Наталья не замужем, и глядя на её все ещё привлекательное, но толстое лицо и расплывшуюся фигуру, реально прикидывала: нет, не могла эта женщина очаровать эстета Бокарева и умудриться стать его любовницей.

- Не замужем я. Одинокая и свободная. Никто после Райдера на меня, красавицу, не позарился, - она хрипло рассмеялась и закашлялась. Вытерла губы, выпрямилась. - Во-от... Вовчик, значит, не отстает. Лапает. Наши ему слово возразить боятся. А я что могу, только уворачиваться, да хихикать. А его это, значит, ещё больше заводит... И все бы, может, ничего, но у меня ещё день такой нервный выдался. На сотку нагрел меня один ухарь, из своего кармана пришлось выкладывать. А тут эта крыса вонючая лезет. В общем, прилез он ко мне в подсобке и давай прямо на коробки заваливать. Ну, тут я и саданула ему по тому месту, которое он у мужика отхватил. Так саданула, что Вовчику мало не показалось. Дура, короче, была, не соображала ничего.